Берега смерти [Сборник] - Роджер Желязны

После ухода Сэва было одиноко. Сон долго не шел. Сэв передавал браслет из рук в руки, обнимал податливую и жадную плоть — там, в центральной палатке. И Сос мог бы поступить так же. Находились женщины, бросавшие недвусмысленные взгляды и на его браслет, хотя он и был безоружен. Он уверял себя, что его положение требует холостяцкой жизни и одиноких ночей. Но чувствовал: это самообман. Обладание женщиной — обратная сторона мужского достоинства. Здесь воин мог укрепить свою репутацию не менее успешно, нежели в круге. И Сос отказывался от женщин лишь потому, что был безоружен, и стыдился этого.

Кто-то приближался к палатке. Тор захотел поговорить с: лазу на глаз? Бородач здорово соображал, в групповой организации и тактике обставлял даже Соса. Они подружились — насколько могли позволить обстоятельства. Иногда Сос делил пищу с семьей Тора, хотя пухленькая веселушка Тора и не по годам развитая Тори напоминали, насколько он всегда нуждался в собственной семье.

Всегда? Нет, такое желание от стал замечать лишь в последнее время.

— Сос?

Это был женский голос, слишком, до мучительного знакомый.

— Что ты хочешь, Сола?

Ее голова в капюшоне показалась у входа, на фоне снега она казалась черной.

— Можно войти? Здесь холодно.

— Здесь тоже не жарко. Быть может, тебе лучше вернуться к себе?

У нее тоже было отдельное жилище, рядом с палаткой Тила. Жена начальника стала ее близкой подругой. Сола носила браслет вождя, и мужчины обходили ее стороной.

— Впусти меня.

Обнаженной рукой он откинул зыбкий полог (забыл затянуть вход плотной тканью, когда погасил лампу). Она встала на четвереньки, забралась внутрь, едва не опрокинув лампу, и улеглась рядом.

— Я так устала спать одна.

— Ты пришла сюда спать!?

— Да.

Внезапная, неистовая надежда — от неожиданности она казалась еще более сильной — ударила по сердцу. Он обманул себя дважды: страсть, страсть к этой женщине сдерживала его, а вовсе не положение, не отсутствие оружия!

— Ты хочешь мой браслет?

— Нет.

Разочарование было еще невыносимей погасшей радости.

— Уходи.

— Нет.

— Я не оскверню браслет другого мужчины. И не потерплю измены собственному. Если не уйдешь сама — выставлю силой.

— А если я закричу, и сбежится весь лагерь?

В беспорядочном своем чтении ему встречались похожие ситуации. Мужчина, поддавшись однажды, никогда уже не примет самостоятельного решения. И со временем все станет лишь хуже.

— Кричи, если хочешь. Но ты здесь не останешься.

— Попробуй только тронь! — она и не двинулась.

Обозлившись на нее и на свое преступное влечение, он поднялся и схватил ее за меховую парку. Та соскользнула на пол, и в снежном свете, еще проникавшем снаружи, он увидел наготу Солы. Не мудрено, что она замерзла.

— Не самая приличная картина: голый мужчина борется в палатке с голой женщиной, — фыркнула она.

— Это происходит всегда и всюду.

— Но не тогда, когда она этого не хочет.

— В моей-то палатке? Ее спросят, почему она пришла голой и не закричала, прежде чем войти.

— Она пришла одетой, чтобы разобраться с трудным вопросом. Ошибка в дробях.

Сола, порылась в кармане лежавшей парки и вытащила бумажку с кое-как нацарапанными цифрами. Их не было видно, но он уже понял: она сделала домашнее задание специально, чтобы было оправдание. И даже с ошибкой, достойной его внимания. А он — вот попался-то! — затащил, нет — заманил жену вождя внутрь и сорвал с нее одежду. Ловко! Все предусмотрела! Поднимись сейчас переполох — и вскоре племя перестанет в нем нуждаться.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу согреться. В твоем спальнике хватит места на двоих.

— Ты ничего этим не добьешься. Хочешь, чтоб я ушел?

— Нет. — Она нашарила молнию, расстегнула спальник, впустив внутрь холодный воздух. Не успел он опомниться, как она — обнаженная, теплая — уже лежала рядом, плотно задернув молнию.

Он попытался отвернуться, но его движение лишь прижало к ее мучительному телу. Взяв за волосы, она хотела повернуть его лицом к себе, но он не поддавался.

— Сос, я же пришла не для того, чтобы мучить…

Он промолчал. Какое-то время она лежала спокойно, но зов пола исходил от ее тела. Она так близка, так доступна!.. За счет бесчестья. Зачем? Зачем она пошла по этому пути? Сняла бы лишь на время эмблему Сола…

Другая фигура выступила из тени центральной палатки, и грузные шаги заскрипели по умятому снегу.

— Дождалась, чего хотела! Тор идет!

И тут все ее притворство вышло наружу. Она съежилась в спальнике и попыталась спрятаться.

— Отошли его!

Сос схватил парку, затолкал ее под основание палатки. Солу упрятал с головой в мешок, надеясь, что воздуха ей хватит.

Скрип шагов был все ближе. У самой палатки Тор замер. Молча постоял и тяжелой походкой потопал обратно, решив по всему, что друг его спит, раз света нет и палатка плотно закрыта.

Сола вынырнула, едва опасность миновала.

— Но ты же хочешь меня! Иначе, разве стал бы прятать…

— Сними его браслет и возьми мой.

— А помнишь, мы с тобой лежали рядом… — прошептала она, избегая прямого отказа.

— "Зеленые рукава"?

— И "Долина Красной реки". Ты спросил, чего мне не хватает в жизни, а я ответила — власти.

— Ты сделала свой выбор, — он даже не мог утаить своей горечи.

— Но тогда я не знала, чего не хватает ему.

Ладонь ее скользнула под его локоть, рука обвила спину. Сос был уже не в состоянии сдерживаться и видел, что она это чувствует.

— Ты в лагере — первый человек. Это понимают все, даже Тил. И Сол. А он знает это лучше всех.

— Почему же ты не хочешь расстаться с его браслетом?

— Потому что я думаю не только о себе! — глаза ее сверкнули. — Он дал мне имя, не желая этого. И я обязана дать ему что-нибудь взамен. Даже если не хочу. Я не могу оставить его, пока мы не сравняется.

— Не понимаю.

Теперь горечь прорвалась в ее голосе:

— Все ты понимаешь!

— У тебя странная система счета.

— Это его система, а не моя. Она не укладывается в твои цифры.

— Но почему для своих целей ты не выбрала другого?

— Потому что он тебе доверяет. А я — люблю тебя.

Ему нечего было сказать. Решение исходило не от нее, а от самого Сола.

— Если хочешь, я уйду. Не буду ни кричать, ни скандалить. И никогда не вернусь.

Она могла теперь позволить себе это. Она уже выиграла. Молча, он стиснул ее в обьятиях,